Возьмите Ленинские классы: «большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определённой системе общественного производства, по их отношению (большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определённом укладе общественного хозяйства».
Он понимает, что это общее определение, которое СССР, где строилось бесклассовое общество, не всегда действует:
Нужно понимать, что именно классов в полном смысле слова в СССР не было. Ибо не было собственности и присвоения чужого труда на уровне крупных социальных групп.
Но были группы, которые по НЕКОТОРЫМ свойствам демонстрировали признаки класса. Я назвал такие группы квази-классами.
А вот дальше начинается бяда-бяда. Оказывается, что начальство сразу же начинает угнетать бедных рабочих:
Вот и разные места «в исторически определённой системе общественного производства». Причем априори роль тех, кто организует труд рабочих – господствующая, а роль тех, труд кого организуют – подчинённая.
Может ли пролетариат господствовать в такой ситуации. Может, но при одном условии. При наличии инструмента господства – организованной пролетарской партии, которая «ставит в стойло» вышеописанных начальников, тем более последние являются не классом, а всего лишь квази-классом т.е. обладают основаниями господства только частично (собственности нет во владении).
Но сращение партии с начальниками, исполнение функций начальников и т.д. – все это приводит к утрате пролетарской партии своей способности осуществлять господство, диктатуру пролетариата.
Казалось бы, всё правильно сказано, но... Что мешает очередной рабочей партии скурвиться, как только она прорвётся во властные коридоры? А ничего. Кто-то скажет, что в данном случае нужна многопартийность, когда остальные будут бдительно следить за конкурентами. Которая, правда, исключает захват власти, так как много сложнее договориться между многими субъетами в то время, как действовать надо решительно. Кто-то за рабочий контроль, который будет бдительно следить: кто достоин, а кто - нет. Ну, с рабочим контролем тоже немало экспериментировали - в той же Югославии. Где он в первую очередь поднимал зарплаты на своих предприятиях, а не занимался их развитием. Что, в целом, схоже с тем, что в реальности происходило на советских производствах.
Здесь надо понимать - как была устроена система. Я ещё застал её элементы в 90-х. Например, у нас мастера, которые, в общем-то, и руководили работягами на местах, получали оклад, в то время, как рабочие сделку. По итогу в сезон работяги могли заколотить больше денег, чем непосредственный производитель работ, который за них отвечал. Это несколько компенсировалось премией, но сделка при наличие хорошего фронта работ всё равно была больше.
К чему это приводило? В СССР руководитель нёс большую ответственность при не всегда сопоставимой надбавкой к зарплате. При этом рабочего человека очень хорошо защищало законодательство, которое, подчас, мешало применять к нерадивым работникам репрессивные меры. По итогу советскому руководителю, если он, действительно, хотел иметь влияние на трудовой коллектив, надо было заставить себя уважать. Не трудно заметить, что, только лишь эксплуатируя рабочих, заставить уважать себя трудно, а, вот, подкидывая различные ништяки - можно.
Всё это приводило к двум факторам. Советские руководители вполне себе могли играть в управление и работать с массами, но при этом чувствовали с ней своё единство. Именно на этом месте рождалась не квази-классовая структура, а картельная, где и руководство и рабочие де факто были заинтересованы в процветании именно своего предприятия и отрасли. После чего началось раздёргивание общесоциалистического пирога на нужды отдельных министерств и ведомств. Экономика страны, как синергитическая система, стала пробуксовывать, рождая недоверие к ней не только у руководителей всех уровней, но и рабочей части населения, с которым многие руководители действовали заодно. Всем казалось, что государство не додало лично им.
Понятно, что ситуация в реальности была ещё сложнее, так как я не описал классическую бюрократию, которая имело дело с наслением опосредованно и ей не требовалось бороться за уважение трудового коллектива, не описал высшую номенклатуру со сходными моментами. Что не меняет основной сути: СССР развалился не в следствии кризиса между квази-классовыми группами, а в силу межкартельных противоречий, которые привели к пробуксовке советской экономики и потери доверия населения к ней и системе в целом.
Ну, и понятно, что заговору коварных троцкистов, которых стрелял-не дострелял Виссарионыч, места не остаётся совсем.
Ну, и понятно, что для эффективной работы советской экономики требуется верховный арбитр, который будет бороться с картельными перегибами, что, подчас, выглядит как необоснованные репрессии против, в общем-то, неплохих советских функционеров, которым вместо вышки максимум можно было строгача в личное дело влепить. Однако в силу ряда обстоятельств (слабости марксисткой теории в области элитогенеза) всё это подаётся как классовая война, в которой пощада к врагам неведома.
В общем, это отдельная большая тема, которую есть куда пилить дальше.