Солдаты Мао входят в Бэйпин (Пекин).
Не смотря на первоначальные успехи, войска Чан Кайши перелома в войне добиться не смогли. Партизаны, привычные к постоянному давлению превосходящего противника, держали удар, выматывая его силы. В то время, как в Маньчжурии под контролем СССР и его негласной защитой (в принципе, сами Советские войска к этому времени были выведены), китайские коммунисты могли реализовать свой план развития общества. И не в последнюю очередь, в успешности его реализации кроется загадка резкого изменения хода войны, когда количество, наконец, перешло в качество.
Перелом, произошедший в 1948-49 годах был неожиданным лишь для сторонних наблюдателей. Достаточно сказать, что изначально в победу китайских коммунистов не верил даже «всемогущий» Виссарионыч (о чём признавался позднее), которому это следовало делать хотя бы из идеологических соображений. Для западных же наблюдателей этот перелом носил явно мистический характер, подобно библейским чудесам. «Красная угроза» для Западного мира становилась теперь главной страшилкой на все последующие десятилетия. Что приводит к забавным коллизиям, когда даже современные российские интеллектуалы с прозападными установками, предпочитают строить конспирологические теории (о страшных китайских мОсонах или «англичанка гадит»), чем вгрызаться в реальность происходившего. Тем не менее, ответ на вопрос – лежит на поверхности.
Не секрет, что экономика гоминданского Китая лежала после Второй мировой войны на боку. Правительство Чан Кайши не сумело перестроить её на военный лад (видя основную задачу просто не сдать страну Японии), поэтому деструктивные процессы в ней продолжали нарастать. Инфляция зашкаливала, при этом промпроизводство за 1943-45 года упало на 10%, а тяжёлое, вообще, на 58%. Забавно, но именно из-за окончания войны национальная буржуазия, которая исторически концентрировалась в восточном Китае, получила дополнительный удар в под дых, так как обмен «марионеточного» юаня на гоминдановский прошёл по грабительскому курсу 1 к 100, в то время как предприятия оккупантов на халяву захватывал бюрократический капитал. Ну, а после заключения кабальных договоров с США, рынок Китая открылся для дешёвых американских товаров. Национальная буржуазия в таком случае не столько ожидала помощи от правительства, сколько реально опасалась «огосударствление» экономики с его стороны!
Понятное дело, что широкие слои населения высказывали недовольство продолжающейся войной и засильем американцев в экономике страны. В ответ следовали репрессии и столкновения, где убитые исчислялись сотнями, а арестованные – десятками тысяч. Не удивительно, что часть буржуазии после этого стала склоняться к сотрудничеству с КПК, которая проводила в это время вменяемую политику по отношению к частному капиталу. Более того, раскололся даже Гоминьдан. Часть оппозиционно настроенных партийцев уехали в Гонконг, где в январе 1948 года объявили о выходе из партии и создании нового Революционного комитета Гоминьдана.
В это время коммунисты принялись обустраивать Маньчжурию, куда сразу были переброшены военные и административные кадры КПК (Линь Бяо и Гао Ган), дополнительные армейские подразделения (100 т. человек) и партийных работников (50 т. человек), которые сразу же приступили к военному и гражданскому строительству.
Ироничные гримасы истории: оружие оккупантов служит для продвижения идей китайских коммунистов.
Всё это позволило в кратчайшие сроки создать в Маньчжурии войска Новодемократической армии под руководством Линь Бяо, которой были переданы почти все захваченные у Японии трофеи:
327 877 винтовок и карабинов, 5207 пулеметов, 5219 артиллерийских орудий и миномётов, 743 танка и бронемашины, 612 самолётов, 1224 автомашины и трактора, были переданы значительные объемы боеприпасов, радио-телефонного и сапёрного оснащения. Войскам КПК были также переданы суда Сунгарийской речной флотилии.
При этом надо заметить, что первоначально Советский Союз, придерживаясь договорных отношений, ограничился поставками только трофейной техники и вооружений. Сталин понимал, что страна измождена войной, поэтому надеялся на дальнейшее мирное и взаимовыгодное сотрудничество с Западными державами, которое неплохо скрепилось борьбой с общим врагом. Но по мере нарастания негативных тенденций, которые были формально оформлены фултонской речью Черчилля, Холодная война становилась свершившимся фактом, что резко меняло подход к делу.
Мало того, что США не только передали Чан Кайши военные трофеи, но и по-прежнему оказывали ему массированную помощь вооружениями:
только с октября 1945 г. по июль 1946 г. США, помимо артиллерийского и стрелкового вооружения, передали Чан Кайши 800 военных и транспортных самолётов, 200 военных судов, 12 000 грузовых автомашин. К середине 1946 г. количество обученных и вооруженных американцами гоминьдановских дивизий достигло 57, с общей численностью в 747 тысяч человек. С 21 августа 1945 г. чанкайшистский Китай оставался единственной страной в мире, в которую шли поставки по «ленд-лизу».
США, безусловно, воспользовались случаем – сбагрить в топку китайской гражданской войны всякое поднакопившееся военное барахло.
Так подписанные Гоминьданом и США Договора позволяли последним организовывать свои военные базы на границах у «мягкого подбрюшья» СССР. Что, учитывая возможности американской стратегической авиации (включая наличие «ядрён-батона»), представляло серьёзную угрозу для стратегических объектов, находящихся в Сибири, вплоть до возможности нанесения бомбового удара по Москве с восточного направления. Впрочем, американцы своих планов особо не скрывали:
уже в конце 40-х годов откровенно осветил генерал ВВС США Ченнолт, командовавший в 1942-45 гг. авиацией США, базировавшейся в Китае: «Вся русская промышленность к востоку от Уральских гор может подвергнуться с аэродромов, построенных для американцев в прошлую войну в Чэнду, Сиани, Ланьчжоу. Действуя с этих баз и десятков других, расположенных в Северном Китае, можно прервать тонкую нить коммуникаций между Восточной и Западной Сибирью с помощью даже небольших военно-воздушных сил… Такова ставка, ради которой мы ведём игру в Китае».
Японские припасы закончились уже летом 1946 года, но к этому времени Сталин потерял последние иллюзии о мирном существовании систем, поэтому военная помощь китайским коммунистам полилась рекой.
Всё это предлагало более серьёзное вовлечение советской стороны в разгорающийся конфликт. А учитывая, что переданные советской стороной японские склады боеприпасов исчерпались ещё летом 1946 года, СССР тоже перешёл к массированным поставкам военного снаряжения (3700 орудий, миномётов и гранатомётов, 600 танков, 1861 самолёт, 1200 пулемётов и другое имущество). По мимо этого СССР направил в зону боёв своих военных и технических специалистов. Например, восстановлением и организацией железнодорожных перевозок в Маньчжурии занимались исключительно советские специалисты, которые непосредственно руководили железнодорожными войсками во время Великой отечественной войны.
Впрочем, проблема крылась не только в боевых действиях. В зону Северо-восточного бюро ЦК КПК (Маньчжурия) попало около 506 городов и крупная промышленность, где нужно было налаживать нормальную работу. Снова, спустя пару десятков лет, компартия вошла в города. И вот здесь замечательно показала себя новодемократическая стратегия компартии, которая позволяла реализовывать принцип «трёх третей», когда в новых органах власти коммунисты занимают лишь треть мест в управленческих структурах, а на остальные привлекались патриотически настроенные специалисты разных идеологических взглядов. Впрочем, рулила, прежде всего, прагматика, поэтому коммунисты не брезговали использовать существующие управленческие и военные структуры и специалистов государства Маньчжоу-Го. При этом создавались массовые общественные структуры: профсоюзы, Всекитайская демократическая федерация женщин, Новодемократический союз молодёжи Китая, Всекитайская федерация демократической молодёжи, которые, не смотря на инициативу «сверху», заметно повысили управляемость общества.
Ну, а за счёт «учёта как общественных, так и личных интересов» к июлю 1946 года была не только восстановлена, но и развита местная промышленность (в т.ч. имеющая частную основу). Что и привело к тому, что часть буржуазии стала симпатизировать коммунистам!
Отдельной строкой шёл крестьянский вопрос. С начала 1945 года пошла частичная конфискация «помещичьих» земель, где, прежде всего, под удар попали национал-предатели. В 1946 году этот процесс усилился, так как предполагалось ликвидировать крупное землевладение как класс, в то время как к мелким и средним землевладельцам подходили «осмотрительно» (под раздачу опять попали, прежде всего, национал-предатели, а кулаков не трогали совсем). Освободившиеся излишки земли передавали малоземельным или неимущим крестьянам на уравнительных принципах. К февралю 1947 года на двух третях территории Освобождённых районов аграрный вопрос был решён в формате: каждому пахарю – своё поле.
Впрочем, не обошлось без перегибов: летом 1947 года победила стратегия полного передела земли, который привёл к необоснованному давлению на крестьян-середняков и всплеску беспредела со стороны неимущих деревенских люмпен-пролетариев. В октябре 1947 года в деревне Сибайпо (центр власти КПК) прошёл Всекитайская земельная конференция, где были определены основные принципы происходящей земельной реформы. Но уже в декабре в неё нужно было вносить изменения, как ответ на перегибы, а в начале 1948 года пошли проверки, которые обрушились на «левацкий уклон». Весной этого же года изъятие излишков земли было остановлено вообще. Благодаря реформам множество безземельных крестьян получили в своё распоряжение землю, её активисты вступили в КПК, что, учитывая, оперативную реакцию партии на перегибы и их исправление, в целом, привело к усилению влияния коммунистов в деревне.
Как это часто бывает во время гражданской войны, конфигурация фронтов в Китае носила характер затейливых линий Мёбиуса. В расширении здесь.
Экономика Освобождённых районах, пускай со скрипами, перезапускалась – теперь нужно было решать военный вопрос. Здесь основной проблемой было то, что за исключением Новодемократической армии Линь Бяо, силы коммунистов представляли из себя разрозненные партизанские армии, которые испытывали трудности в координации действий. Армейцам даже пришлось провести съезд в Фупине (Хэбэй), где они договорились о взаимодействии в обход партийной верхушкой. Что сразу дало свои результаты: освобождались новые районы, а провинция Шаньдун была очищена от врага за исключением крупных городов Цзинань и Циндао. Попытки войск Чан Кайши вернуть утраченное – успехом не увенчались.
Впрочем, и соотношение сил выровнялось. Крестьянская армия теперь насчитывала 2 млн. человек, а Гоминьдана - 3,7 млн. (из них в действующих частях всего 1,5 млн). Впрочем, не в количестве была сила коммунистов, а в духаристости. Так как в это время в Гоминьдане до 70% потерь в 1946-47 годах приходилось на дезертирство, плен и капитуляцию, когда на сторону КПК переходили целые части с оружием. Со временем партийное руководство восстановило свой контроль над армией, направив в неё политкомиссаров. А с конца 1947 года 8-я и Новая 4-я армия стали называться Народно-освободительной армией Китая (НОАК).
Весной 1948 года началось наступление Линь Бяо, который занял порт Хулудао, города Инкоу, Гирин, Чанчунь. 20 сентября была освобождена провинция Шаньдун. В октябре произошло решающее сражение за Маньчжурию, которое закончилось разгромом 470 тыс. группировки противника, захватом огромного количества трофеев и Шэньянского арсенала. Это окончательно определило превосходство армии коммунистов над Гоминьданом.
С расширением здесь.
В ноябре 1948 года была проведена очередная реорганизация НОАК. Было сформировано 5 «полевых» армий под командованием Пэн Дэхуая, Лю Бочэна, Чэнь И, Линь Бяо и Не Жунчжэня, которые копировали структуры таковых у Советской армии и были насыщены артиллерией, танками и сапёрными подразделениями.
Уже Хуай-хайская битва показала, что обновлённый НОАК может взламывать глубокоэшелонированную оборону противника, прикрытую многочисленной артиллерией и авиацией. Последовала череда новых окружений гоминдановских войск, где 90, 125 и 200 тыс. группировки попадали в окружение, уничтожались, сдавались или рассеивались.
В условиях развала фронта Чан Кайши не нашёл ничего лучшего, чем призвать губернаторов «взять командование в свои руки и оборонять территорию своих провинций», применяя «коммунистическую» партизанскую тактику уже против коммунистических войск! Восторжествовал принцип: «каждый сам за себя», где Чан Кайши пообещал прикрыть лишь район Нанкина и Шанхая.
Звёздный час Линь Бяо пришёлся на заключительный этап гражданской войны в Китае, где части Новодемократической армии, подготовленной с помощью СССР в Маньчжурии, стали участниками большинства знаковых боёв и последующего красного блицкрига. Был верным сподвижником Мао. Одно время считался его официальным преемником, но проиграл в кулуарных игрищах, после чего пытался бежать в СССР и погиб в авиакатастрофе. Был вычеркнут из списков партии, долгое время считался предателем родины. Увы, игры во власть, подчас, не менее суровы, чем схватка с врагом в поле.
В декабре 1948 года Линь Бяо начал наступление на Таньцзинь, который обороняла 130 тыс. группировка противника, занявшая хорошо подготовленные оборонительные позиции. Тем не менее, войска НОАК окружили город и в ходе короткого штурма ворвались в него. Видя это, командующий Северным фронтом Фу Цзон вступил в переговоры с коммунистами и отвёл свои войска из Бэйпина, который пал к ногам победителей без малейшего кровопролития. Все эти события стали своеобразными мемами гражданской войны. «Тяньцзиньский путь» и «бэйпинский путь» определяли два варианта развития событий, по которому могли пойти командиры Гоминьдана при встрече с красным «паровым катком». Тем более что Фу Цзон осознавший, что «во время предать – значит предвидеть» - был милостиво прощён коммунистической властью, поэтому активно рекомендовал остальным именно свой вариант.
Ну, а Чан Кайши столкнувшись с новой катастрофой на фронте, прибёг к излюбленному методу: решил ещё раз помириться с коммунистами. И Мао, чувствуя себя уверенным как никогда, на это пошёл, чтобы ещё раз доказать беспринципность режима и его недоговороспособность. В январе 1949 года он выдвинул восемь условий, куда помимо стандартных требований о демократизации страны добавилась конфискация бюрократического капитала и суд над военными преступниками. Стараясь оттянуть время, Чан Кайши уехал на родину в г. Цикоу (провинция Чжэцзянь). В ответ коммунисты выдвинули ультиматум, на который надо было как-то отвечать. В марте 1949 года делегация Гоминьдана подписала мирные условия, но нанкинское правительство не ратифицировало их, а в дальнейшем, вообще, было распущено. Власть перешла к генералу Хэ Инцину, который пользовался ещё меньшим влиянием, чем Чан Кайши.
20 апреля, дождавшись сроков окончания ультиматума, НОАК снова перешла в наступление. На этот раз на подручных средствах она переправила через реку Янцзы на трёх участках, общей протяжённостью в 68 км, группировку численностью 830 тыс. человек. Армия Гоминьдана опять не смогла удержать коммунистов на удобном оборонительном рубеже. Более того, теперь она сама была разделена на пять, мало связанным между собой, частей. Одну из которых к тому же по приказу Чан Кайши эвакуировали на Тайвань.
Это был конец. Коммунистический блицкриг неостановимым валом катился по стране. 23 апреля пал Нанкин, 11 мая – Ухань. В северном Китае войска Пэн Дэхуая и Не Жунчжаня освободили провинции Шаньси, Ганьсу, Суйюань и Нинся.
В сентябре триумф военный переходит в триумф политический. В Бэйпине (Пекин) открылась первая сессия Народной политической консультационной комиссии (НПКК), взявшая на себя роль Учредительного собрания, куда прибыли 662 кандидата от различных партий и общественных объединений, за исключением Гоминьдана. 30 сентября 1949 был выбран Центральный правительственный совет во главе с Мао, объявлена декларация об образования Китайской народной республике, утверждены гимн, флаг и столица страны.
В это же время Линь Бяо начал наступать на 450 тыс. чунцинскую группировку, которая опиралась на мощный укрепрайон времён японо-китайской войны, а заодно вышел к южным провинциям, где местные милитаристы готовы были пойти на любые условия, чтобы сохранить свои преференции. В ноябре 1949 года столица гоминдановского Китая – Чунцин пал. За два дня до этого остатки правительства были вывезены на американских самолётах на Тайвань, а красный блицкриг катился дальше. В декабре капитулировала войсковая группировка в Юньани, в конце декабря пал г. Чэнду – столица Сычуани.
В 1950 году коммунисты добирали остатки. Весной был освобожден остров Хайнань, а осенью начался поход в Тибет, который 23 мая 1951 года вошёл в Китай на правах широкой автономии.
Таким образом, спустя сорок лет после синьханьской революции, сборка современного китайского государства закончилась. «Мандат неба» на управление Поднебесной был получен не только в боях, но и на трудовой ниве. Китайские коммунисты, взрастившие плеяду не только талантливых военачальников, но и управленцев доказали, что способны справится не только со своими политическими оппонентами, но и с хаосом в стране, за что, совершенно справедливо, получили вотум доверия широких слоёв населения.
Безусловно, чтобы количество перешло в качество, им пришлось проделали огромный путь от кучки идеологических маргиналов до самой влиятельной силы Поднебесной. Именно он, где победы чередовались с поражениями и неудачами, наиболее интересен для исследования, так как наглядно раскладывает по полочкам причины, позволившие коммунистам переломить ситуацию в свою сторону.
Далее начался не менее сложный и любопытный этап мирного строительства, который, безусловно, надо как-нибудь будет разобрать отдельно. Ну, а пока будет ещё один пост по китайским «моисеям», где будут подведены краткие итоги этой увлекательной истории.