Ну, а пока коммунисты готовились к штурму укреплений в районе Синьфына и форсированию Таодзян – притока Ганьцзяна. Операция, в силу хорошей подготовки и слабой мотивации противника, прошла успешно и колонны партизан двинулись ко второй линии обороны. Здесь начались проблемы, так как войска коммунистов не имели карт и не смогли организовать должной рекогносцировки на местности. В итоге 1-му корпусу не удалось захватить сильно укреплённые горные перевалы, что привело к необходимости прорывать основные укрепления в лоб, а врагу перебросить подкрепления, завязавшие тяжёлые арьергардные бои. Тем не менее, коммунисты не только прорвались, но и форсированным маршем подошли к третьей линии обороны на участке недостроенной Ухань-гуанчжоуской железной дороги и взяли её штурмом. Благо её готовность была низкой, а мотивация, оборонявших её, хунаньских войск и того хуже.
Оставалась четвёртая линия обороны на реке Сянцзян. Однако, войска Чан Кайши, под предводительством генерала Чжоу устремились в параллельное преследование и захватили провинциальный город Цуаньсянь, где коммунисты планировались переправиться через реку. Здесь мнение, что делать дальше, разделились и коммунисты предались своей любимой забаве – партийным спорам, на что потратили два дня. К тому же их догнали гуансийские войска, потрепав слабообученные подразделения, включая обозную колонну. Количество имущества к этому времени существенно сократилось, поэтому оставшиеся без дела носильщики (к тому же часто насильно мобилизованные) активно ударялись в бега. Разгромленными коммунисты не были, но тяжёлые потери, сопровождающие прорыв укреплений, снова снизил уровень харизмы у текущего политического руководства.
Тем не менее, и четвёртая линия обороны была прорвана, а коммунисты вышли на оперативный простор. Теперь они старались не беспокоить районы гуандунских и гуансийских милитаристов, а следовавший чуть севернее генерал Чжоу уже не решался напасть на них. Благо путь пролегал по территориям кланов хакка, которые были негативно настроены против гоминьдановского правительства бэньди. Пользуясь случаем, была проведена реорганизация колонн. Слабые в боевом отношении дивизии были расформированы, а их численным составом усилены кадровые. Был реорганизован обоз, который был значительно сокращён: было выброшено всё тяжёлое вооружение, так как для него закончились боеприпасы, а также всё оборудование, перенос которого был признан нецелесообразным. Высвободившиеся обозники так же пополнили строевые части. Колонны коммунистов стали более подвижными и готовыми к маневренной войне.
Впрочем, здесь снова возникли разногласия. Оппоненты Мао требовали идти на север, чтобы соединиться со 2 корпусом, тот выставил контрпредложение: идти на запад, чтобы соединиться с 4-м корпусом. Ни те, ни другие не знали, где, собственно, находятся окончательные точки их маршрутов, поэтому спор носил достаточно умозрительный характер, но в итоге победила линия Мао.
Дальнейшее движение происходило без особых проблем. Основным противником коммунистов были гуйчжоуские войска, которые особого боевого рвения не проявляли, поэтому передовые колонны достаточно неожиданно для местного населения (не успели разбежаться даже гоминьдановские чиновники) захватили город Цзуньи, летнюю резиденцию губернатора, а также торговый центр Тунцзы, оседлав таким образом важную дорогу между речным портом Чунцином и провинциальным центром Гуйяном. Коммунистам достались богатые трофеи, но, к их сожалению, среди них не было оружия и боеприпасов.
Здесь опять начались метания. С одной стороны, члены ЦК решили, что здесь будет создан новый советский район (с непонятным статусом), с другой встал вопрос о дальнейшем маршруте пути, который решался на расширенном совещании Политбюро ЦК, где Мао начал успешное наступление на своих политических оппонентов, обвинив их в сдаче Центрального района и громадных потерях. Впрочем, каких-либо дельных решений принято не было. Ни Мао, ни его оппоненты не представляли чёткого плана действий.
Не удивительно, что концепция двух путей: 1) создание новой базы в пограничном районе Гуйчжоу — Юньнань — Сычуань; 2) переправа через Янцзы для объединения с 4-м корпусом - не привела к успеху. Чан Кайши стянул к переправе значительные силы, которые хотели окружить и уничтожить войска коммунистов. Последовал месяц трудных и бесперспективных манёвров, пока коммунисты снова не оказались в Цзуньи. Только на этот раз картина была менее радужной. Все планы накрылись медным тазом, а вместо советизации района они должны были отступать в южный Гуйчжоу, а потом двигаться на северо-восток провинции Юньнань, чтобы переправиться через Цзиньшацзян (так называется Янцзы в верхнем течении). Начался новый трудный переход.
Ну, а Мао с Хэ Цзычжэнь снова оставили только что родившуюся дочь на произвол судьбы в бедной хижине, снабдив 30 юанями и сопроводительным письмом, где просили позаботиться о ребёнке. Как и с большинством партизанских детей – её судьба осталась неизвестной. Великий поход продолжал собирать свою кровавую жатву.
Уклоняясь от боя с превосходящими силами противника, китайские коммунисты вынуждены были постоянно маневрировать на сильно пересечённой местности. Ещё хуже стало, когда войска зашли в провинцию Юньнань. Небольшое количество плодородной земли и высокие налоги приводили к тому, что большинство жителей здесь занимались выращиванием опиума, который служил основной валютой. Скрепя сердцем, командование разрешило курить опиум привычным к нему носильщикам и добровольцам. Силы людей были не пределе. Сам Отто Браун рассказывал, что как-то заснул на ночном марше и на повороте свалился в ручей, где только холодная ванна привела его в чувство. Численно боевых частей упала почти в два раза, а если учитывать периодический приток добровольцев, то было потеряно две трети от изначального состава. Теперь уже Мао, как неудачный руководитель, вызывал раздражение партийной и военной верхушки. Впрочем, все понимали, что сначала надо осуществить переправу через Цзиньшацзян.
Лю Бочэн – ещё одна легенда красного Китая. Благодаря его бесстрашию и хладнокровию, армия коммунистов не раз выпутывалась из безнадёжных ситуаций. Что любопытно, дожил до 93-х лет, не смотря на многочисленные тяжёлые ранения. Вот что значит железная воля.
Здесь помогла военная хитрость. 9-й корпус активно и явно стал готовиться к переправе выше по течению, что сразу же засекла воздушная разведка противника. Чан Кайши немедленно бросил все свои части в этом направлении. В то время как войска Лю Бочена стали искать переправу в районе Цзяочэду, северо-восточнее Юаньмоу. Лю Бочен был уроженцем этих мест и довольно неплохо понимал поставленную ему задачу. Южный берег был пологим и легкодоступным, северный, наоборот, представлял из себя скалу. Противник разрушил все переправы и угнал лодку на свой берег. Тогда Лю Бочен приказал надеть своим солдатам синие гоминьдановские кокарды, хорошо видимые на том берегу, сам обрядился в форму высокопоставленного офицера и прихватил с собой местных старейшин, которые вызвали к себе джонку для переправы. Лю Бочэн со взводом солдат переправился на тот берег, закидал вражеские укрепления гранатами, после чего их гарнизон сдался без боя. А коммунисты приступили к переправе, которая в данных условиях шла практически неделю. Тем не менее, они снова вырвались на оперативный простор.
Более того, из плена были вызволены несколько вождей местной народности И, которые радостно подписали соглашение о беспрепятственном проходе Красной армии и продаже ей продовольствия. Мао расценил это как стратегическую победу и, собрав ещё раз Политбюро, резко пропесочил своих оппонентов. Последним возразить было нечего. Не возражал никто и против нового плана. В силу того, что не оставалось ничего иного, как идти на соединение с 4-м корпусов, чтобы в северо-западной Сычуани создать новый советский район. Впрочем, для этого оставалось решить одну проблему: в данном случае нужно было форсировать крупный приток, впадающей в Янцзы реки Миньцзян – Дадухэ.
Понимал это и Чан Кайши, сосредотачивая силы на восточном берегу реки. Дадухэ – горная река со скалистыми обрывистыми берегами, где было не так уж много мест для переправы. Не смотря на формированный марш по горным тропам, коммунисты не успели опередить противника – тот угнал паромы и лодки на другой берег. Те не менее, 1-я дивизия нашла одну джонку, с трудом переправилась на тот берег, где партизаны захватили небольшой плацдарм. Впрочем, переправлять получалось всего один-два батальона в сутки, а на следующий день на место переправы подтянулась авиация противника. Нужен был другой план.
Мост Лудин. Представьте теперь удовольствие для бойцов – передвигаться по его разобранной части под непрерывным обстрелом противника. Ну, никто и не говорит, что легенды рождаются на пустом месте.
Было решено двинуться на Кандин и атаковать Лудинцяо, где имелся висячий мост, построенный в XVIII веке, по которому проходила древняя императорская дорога, соединявшая столицу Тибета – Лхасу с центром провинции Чэнду. Он представлял их себя переброшенные через реку железные цепи, соединённые деревянным настилом.
Коммунисты успели в последний момент, так как сычуаньская бригада, занявшая противоположный берег, уже успела разрушить половину деревянного настила. Под прикрытием плотного огня группа добровольцев на одних руках переправилась через водную преграду и гранатами отогнала противника от переправы. Подошедшие подкрепления врага переломить ситуацию не смогли, а непрерывные бомбардировки успеха не имели, так как было достаточно сложно попасть точно в такую маленькую цель. Спустя несколько дней армия коммунистов была на другом берегу.
А мы снова сталкиваемся с мистическими совпадениями в истории. Именно здесь, семь десятков лет назад, была разгромлена армия одного из прославленных полководцев тайпинов - «И-вана» Ши Дакая, которого как раз остановили трудности со штурмом этого подвесного моста. Ну, а коммунистам хватило либо удачи, либо бесшабашной дерзости, чтобы они продолжили писать свою историю дальше. Впрочем, путь на восток был перекрыт подошедшими частями Чан Кайши и сычуаньскими милитаристами, поэтому партизаны двинулись на север – через высокогорные хребты, отделяющие ханьский Китай от Тибетского нагорья.
Чтобы понять все тягости перехода через горные хребты – нужно понимать, что стандартной обовью партизанской армии – были соломенные сандалии. Вот и смейся после этого над лаптями.
Переход через высокогорье тяжело дался партизанам. Бездорожье, враждебное население, перевалы на высоте 4-5 тысяч метров, где, не смотря на начало лета, температура поднималась лишь до 10 градусов Цельсия, а ночью опускалась до нуля. Для южан, не имеющих соответствующей экипировки и припасов – это было тяжёлое испытание, существенно сократившее ударную часть армии до 15 – максимум 20 тысяч человек.
В середине июня удалось спуститься с гор, и на повестке дня снова встала проблема планирования. Мао было решил отстаивать план движения на северо-запад, чтобы приблизиться к границам с Советским Союзом, где, как он полагал, можно было втянуть его в гражданскую войну против Гоминьдана, но план это был отвергнут из-за прагматических соображений. Большинство участников совещания сомневались, что армия сможет выполнить этот переход в ужасающих условиях Средней Азии, а, потеряв её, коммунистические вожди лишались всего. В итоге решили двигаться на северо-восток, где проживало ханьское население.
Харизматичный и властолюбивый Чжан Готао стоял у истоков образования коммунистической партии Китая и был одним из претендентов на роль вождя. Но летом 1935 года его сила продиктовала ему неверную стратегию, а ведь, казалось, что Мао опять стоял одной ногой в могиле исторического небытия.
Именно здесь Центральная группа встретилась с бойцами 4-го корпуса, который к этому времени контролировал территорию в 30-40 тысяч квадратных километров. Правда, малонаселённую, где часть нацменьшинств банально разбежалась при появлении китайских коммунистов. Возглавлял 4-й корпус Чжан Готао. Как и Мао Дзедун – он был основателем компартии, его хорошо знали и китайские коммунисты, и функционеры ИККИ, и везде он пользовался закономерным уважением. Хуже для Мао было то, что боевые подразделения 4-го корпуса превосходили Центральную группу в несколько раз. А как мы помним, в Китае у кого больше «штыков» - у того и властная харизма. Да и ресурсно Центральная армейская группа была в плачевном состоянии, вынужденная гостить у «добродушного и хлебосольного» хозяина территорий. Правда, тот, не мудурствуя лукаво, считал, раз пришедшая группа просрала свой район, а он нет, то и командовать надо ему. Чжан Готао планировал создать на контролируемой территории конфедеративное государства из местных народностей, а сам двинуть основные силы в Синьцзян – к границам с СССР. К слову после этого Мао и переменил свои планы относительно дальнейшего продвижения коммунистической армии – он никогда не сходился во мнении со своими оппонентами – вне зависимости от изначальной привлекательности высказанного предположения.
Впрочем, Чжан Готао не торопился, а принялся решать насущие проблемы, согласившись с общим мнением, что сначала нужно идти в Гансу-Шэньси. В бедных горных районах не хватало продовольствия для множества красноармейцев, поэтому требовалась их перебазировка в более населённый и экономически развитый регион. Ну, а пока он произвёл перегруппировку армии, назначив себя Главным политкомиссаром. В китайской народной армии именно политкомиссар принимал основные решения, что означало очередное понижение Мао. Политбюро согласилось с таким решением, несмотря на то, что сторонников Мао в нём было больше. Но, как я говорил, против «харизмы» не попрёшь – как ударная сила 4-й корпус доминировал.
Ни Мао, ни Чжан Готао, который хотел перехватить управление партией, сложившаяся ситуация не устраивала, и стороны ждали лишь случая, чтобы расставить точки над «i». И снова удача оказалась на стороне Мао.
Несмотря на то, что в качестве военной силы 4-й корпус (переименованный в 4-ю армию) преобладал, безраздельного господства Чжан Готао не добился, что и сформировало столь специфический манёвр, который последовал в дальнейшем. Армия коммунистов разделилась на две колонны. Левая или западная составляла главные силы 4-й армии под командованием Джу Дэ и Чжан Готао совместно с Генеральным штабом, который осуществлял общее командование. Колонна двигалась через «Великую травяную степь» - так называлось болотистое плоскогорье, образующее водораздел между бассейнами Янцзы и Хуанхэ. Правая или восточная состояла из подразделений 1-й армии, бывшей штабной колонны с Политбюро, военной школой, резервом кадровых работников и ещё сохранившимися службами тыла. Возглавляли её Сюй Сянцянь и Чэнь Чанхао, подчинявшиеся Чжан Готао, а двигаться ей предстояло по краю «Великой степи» через Сунпань на Баси и далее через высокие горные цепи Миньшань в Ганьсу.
Такой затейливый состав колонн, скорее всего, являлся плодом политических игрищ и компромиссов, а судьба дала Мао ещё один шанс – ведь в хаосе гражданской войны довольно сложно было предсказать – кому улыбнётся фортуна. А Мао, как известно, ходил у неё в любимчиках.
Тем не менее, обеим колоннам выпали тяжёлые испытания. Они шли по плато, возвышавшемуся на 4 тысячи метров над уровнем моря, а веселый травянистый покров скрывал под собой чёрную жижу болот, которые моментально проглатывали тех, кто сбивался с узкой тропинки. Тяжёлые тучи постоянно стояли над равниной и несколько раз в день шёл дождь, а по ночам бывали снег и град. Люди спали, свернувшись на кочках, укрывших жидкими одеялами. На обед имели лишь горсть зерна или кусок, твёрдого как камень, мяса. Пили болотную воду, так как не было дров, чтобы её вскипятить. Снова начался тиф и кровавый понос. Однако, не смотря на трудности, правая колонна, спустя неделю, спустились в цветущую долину, где смогли запастись продовольствием и привести себя в порядок. Впрочем, впереди были снежные вершины Миньшаня, чьи горные перевалы были трудно проходимы осенью. Было надо спешить.
Тем временем левая колонна достигла городка Аба и застряла. Один из бурных горных потоков перекрыл дорогу, а материалов для постройки моста в этой безлесой местности банально не было. Стали заканчиваться припасы, и Чжан Готао приказал возвращаться обратно. Такой же приказ пришёл и левой колонне. В ответ Мао срочно собрал Политбюро.
Мало того, что такая ситуация играла ему на руку, так как он снова становился независимым руководителем, пускай небольшой, но преданной ему армии, так к тому же все прекрасно понимали, что помимо тяжёлого перехода по «Великой степи» обратно – армию ждёт трудная зимовка во враждебной местности, к которой она не готова от слова совсем. Поэтому поведение Чжан Готао объявили антипартийным, а 4-ю армию заражённой феодальным и милитаристским духом. Впрочем, радиосвязь решили не прерывать, чтобы иметь возможность «воспитывать» оступившихся товарищей, что, понятное дело, сразу же превратилось в словесный срач, став своеобразным предвестником сетевых «холиваров».
Впрочем, правой колонне, «усохшей» до 9-12 тысяч человек, надо было двигаться дальше. Впереди были горные цепи Миньшаня, переход через которые даже в летнее время представлял существенную трудность. Коммунистам ещё повезло, что основным противником была сильнопересечённая местность и немногочисленные горные племена, а регулярная армия встретилась только в провинции Ганьсу. Опрокинув врагов неожиданным ударом, коммунисты спустили в долины, где их приветливо встретило местное мусульманское население.
И снова начались совещания о том, что делать дальше. Впрочем, на этот раз на нём присутствовали представили 15-го корпуса, которые дали более детальную информацию о положении дел. Они рассказали, что район Синьцзяна прикрывает многочисленная конница трёх генералов Ма, что делало поход в этом направлении бесперспективным (это подтвердилось в дальнейшем катастрофой Западного похода, где Чжан Готао растерял последние остатки своей «харизмы»), а в провинции Шэньси действуют другие вооружённые силы: 100-тысячная армия Чжан Сюэляна со штаб-квартирой в Сиани, которая была выведена из Маньчжурии и несколько дивизий 17-й армии, которыми командовал губернатор провинции Ян Хучен. Впрочем, основным противником эти армии считали японцев, поэтому активных действий против коммунистов не вели. Всё это ещё раз укрепило в решимости – идти в северное Шэньси на базу местных коммунистов. Да и лозунг "авангарда для борьбы с Японией" в данном случае подходил как нельзя лучше.
Дальнейший поход происходил без особых трудностей, благо поддерживался местными отрядами. Только перед самым завершением произошёл бой с кавалерийской бригадой гоминьдана, которая была смята. Путь в Особый советский район был открыт.
Митинг в честь окончания Великого похода. Не многим из начинавших путь, довелось увидеть его конец (дошло около 4 тысяч из 80-ти).
20 октября 1935 года, ровно через год после прорыва блокады в Цзянси, коммунисты прибыли в Ваяобао. Великий поход завершился. Задумывавшийся как крупный оперативный манёвр, он не столько определил стратегию и тактику дальнейших действий коммунистов – сколько произвёл окончательную выбраковку руководящего состава, возглавившего КПК в последующей борьбе с японцами и гражданской войне с Гоминьданом и имеющих под рукой немногочисленный, но преданный и закалённые в боях и трудностях партийный и армейский кадровый костяк. Мао доказал, что он не только способный администратор и успешный интриган, но ещё везучий руководитель, которому, казалось, благословила судьба. А «мандат неба» очень много значил для патриархального китайского общества, которое лишь незначительно осовременилось налётом западных теорий. Теперь начиналась история нового, уже маоистского Китая, где крестьянская армия нового типа сумеет поставить окончательную точку в затянувшейся гражданской войне, дав старт своей, не похожей на существующие, формации.
По-хорошему на этом надо было поставить точку. Но история становления коммунистического Китая, который, на самом деле, и есть реальная аналогия походу современных Моисеев, на этом не закончилась и до победы было ещё далеко.
Поэтому продолжение следует.