После катастрофы под Красноярском, не столько обновлённая, сколько отсеявшая всех слабых и нерешительных, Белая армия вполне успешно справлялась с полуанархическими партизанскими отрядами, рабочими дружинами и своими же восставшими частями, о чём без обиняков пишут участники похода:
«Трудно сказать, что сталось бы с армией, если бы дорогу её преградили регулярные красные части достаточно сильного состава, – писал генерал Ф. Пучков. – ...на её счастье, взбунтовавшийся тыл не имел в своём распоряжении ничего, что могло бы являться серьёзным для армии противником. Приходилось считаться с партизанами, имевшими за собой не менее года боевого опыта, со свеженабранными отрядами рабочих и взбунтовавшимися частями белой армии, нёсшими тыловую службу. Эти последние могли бы явиться серьёзным противником, если бы они имели должное руководство...»
Возникает закономерный вопрос: а чем же в это время занимались регулярные части Красной армии? Которые, собственно, своими энергичными действиями привели к разгрому Восточного фронта. И это не менее поучительная история, которая детально раскрывает реальное положение дел на широких сибирских просторах.
Если мы возьмём классическую советскую историографию по этому периоду, то узнаем, что после катастрофы под Красноярском, советским командованием было решено оставить для преследования отступающих белых частей всего две дивизии – 30 и 35-ю. Впрочем, 35-я дивизия пропадает из источников и основным фигурантом событий выступают наши знакомцы по «Рейду Блюхера» (хоть и без него самого – он с 56-й дивизией отбыл на Южный фронт). Что само по себе символично. Былые беглецы окончательно превратились в загонщиков; да ещё в каких! Одна дивизия Красных гнала весь белый Восточный фронт (правда, нужно отметить, что его остатки). При этом быстрое отступление Белых привело к тому, что они перестали служить буфером уже между Красными и чехословаками, к которым первые никакой любви не испытывали. Более того, окрылённые сибирским блицкригом активно громили их хвостовые колонны. С точки зрения официоза именно между Красноярском и Байкалом была поставлена победная точка красного оружия и над остатками колчаковских войск, и над интервентами. Впрочем, здесь снова возникает вопросы. Дело в том, что Красная армия преодолевала 1200 вёрст от Красноярска до Иркутска два месяца (7 января – 5 марта). За то же самое время каппелевцы прошли 2100 вёрст до Читы. Почему же так произошло?
Если отбросить героический пафос, то ситуация выглядела несколько иначе. Впрочем, проницательный читатель уже это понял по тому факту, что преследовать отступающих Белых и весь чехословацкий корпус на основном направлении (вдоль транссибирской магистрали) отправили всего одну дивизию. На большее банально не хватало сил. В.А. Олдерогге (комфронта у Красных) ещё под Омском предлагал перейти к пассивной обороне, но слишком быстрое крушение белого фронта отодвинула эту идею в сторону. В реальности же Советское правительство интересовал Белый юг, для удушения которого после захвата Красноярска перебрасывались оставшиеся дивизии 5 Армии. По большому счёту, гигантские просторы Сибири на тот момент были чемоданом без ручки. Нести сложно, а бросать неохота. Отсюда и последующие полумеры и определённая неразбериха со стратегией.
С одной стороны, сил у Красных не хватает, с другой, а почему бы не продолжить бить Белых и интервентов, раз они сами бегут от красноармейцев. Ситуация, кто смел – тот и съел, слишком часто встречалась на просторах постреволюционной России, чтобы ей пренебрегать. Поэтому ценными указаниями из далёкого центра очень часто пренебрегали ради сиюминутной тактической выгоды. В общем, творчество масс процветало, что добавляло бардака на местах, который, подчас, сложно реконструировать.
Во-первых, после катастрофы под Красноярском чехословаки оставшиеся без буфера колчаковских войск в первый раз решили договориться с Красными о своей судьбе. Впрочем, те, окрылённые блицкригом сразу поставили неприемлемые для них условия: 1) передать Колчака и золотой запас представителям Советской власти; 2) сдать оружие; 3) перейти на положение военнопленных и отправиться домой через Запад под охраной Красной армии. Почему-то чехи не соблазнились на столь ценные предложения, после чего последовала серия их арьергардных боёв с Красными.
Во-вторых, Центр поспешил признать иркутский эсеровско-меньшевистский Политцентр: разгром «колчаковщины» признавался его заслугой; создание буферного государства объявлялось необходимым; Политцентр обязывался (среди прочего) передать «советской власти адмирала Колчака с его штабом и весь золотой запас». 20 января решения были по прямому проводу получены в Москве и одобрены В.И. Лениным и Л.Д. Троцким. Малину с договорняком испортили иркутские большевики, которые были обижены столь малым своим участием в столь важном мероприятии. И Политцентр потерял власть (спустя 17 дней после своего «воцарения») так же легко, как в своё время Колчак – лишь лёгким росчерком чернил. Впрочем, надо признать, что не только жажда власти двигала большевиков. Из-под Нижнеудинска вынырнула «35-тысячная отборная армия» каппелевцев, с которой Политцентр сражаться не собирался. Правда, вместе с Политцентром нарушились договорённости с интервентами о беспрепятственном проезде и вывозе своего имущества. Впрочем, последних интересовала только эвакуация, поэтому договорённости были, как и с выдачей Колчака, пролонгированы уже с большевиками (приказ ВРК №1 от 21 января), но никто не мог гарантировать, что чехословаки не придут на помощь Белым.
После этого иркутские большевики принялись судорожно формировать Восточно-Сибирскую регулярную Красную армию для отпора двум врагам (капеллевцам и чехам). Историю её я уже рассказывал. Чехи помогли перевести её по железной дороге на ст. Зима, где сами же и ударили ей в тыл, позволив Белым завершить её разгром. В общем, с чехами надо было договариваться как-то более серьёзно, чему противился РВС 5 Армии. Иркутским большевикам не осталось ничего другого, как отправить делегацию на переговоры с регулярной Красной Армией. И.В.Суранов (член ВРК), В.В. Рябчиков (член партийного комитета) и чешский поручик Губ (Гаупе), которые, проявляя недюжинное упорство (встреча с капеллевцами и в т.ч. Войцеховским), попали в итоге к месту назначения.
Импровизированный бронепоезд «Варшава» 5-й польской дивизии из чехословацкого корпуса. Помимо него у поляков было ещё два бронепоезда: «Краков» и «Познань». В общем, поляки тоже были не сторонними участниками тех сибирский событий. Отсель.
В это время Красные активно насели на арьергардные части чехословацкого корпуса и значительно потрепали их в серии боёв. Впрочем, сами чехи по этому поводу, оказывается, особенно не переживали, так как под удары Красных были поставлены румынские и польские части. В итоге под раздачу попали поляки из 5-й польской дивизии, а румыны, латыши и югославяне (сербы) банально начали сдаваться в плен. Да-да, желающих побороться за чужую свободу на сибирских просторах оказалось приличное количество (включая братушек славян). Ну, а сами Красные останавливаться не собирались:
«И в самом деле, – объяснял И. Смирнов, ставя себя на место красноармейцев и партизан, – мы занимаем город за городом... враг бежит перед нами. Зачем же искать мира? Надо бить, идти вперёд и бить всех, кто ещё остался от Колчака – поляков, чехов, румын... Особенно не могли понять партизаны, как это можно мириться с чехами...» И он же писал: «...не только заключить перемирие, но даже перестать стрелять друг в друга нам было почти невозможно. Чехи явно боялись нас и при малейшей тревоге открывали стрельбу, рвали телеграфную и телефонную связь, и ежеминутно мы ждали, что взорвут мост...»
Не менее интересное свидетельство об этом оставил полковник Г.И.Клерже, который по поддельным документам оказался у Красных, прошёл проверку на вшивость, после чего, мыкаясь по их тылам, собрал довольно много любопытных наблюдений:
Большевики только и учитывали эту надломленную волевую психологию Белой стихийно отступавшей армии и стремились преследовать ее по пятам, зарываясь сами в это время до последней крайности. Этот факт стал для автора настоящих воспоминаний очевидным во всей его полноте тогда, когда он попал в плен к большевикам и лично слышал об этом красноармейские разговоры и приказы передовым частям 30-й советской дивизии, которая гналась за армией Каппеля и Войцеховского.
— Товарищи, скорее, скорее вперед, нагоняйте белогвардейцев, иначе они могут легко оправиться и нам тогда несдобровать, так как мы слишком зарвались и малочисленны. Не давайте опомниться врагу от понесенного им поражения. Не теряйте времени на чай, обед и ужин, вперед, вперед!
— Недорубленный лес скоро вырастает, — покрикивали комиссары, подбадривая своих подчиненных для дальнейшего преследования.
Так гнали весьма слабую и такую же вымотанную, как и Белая, Красную армию ее командиры, стремясь не дать противнику передохнуть ни на один день.
Если бы Белая армия сохранила способность сделать хотя бы самый несложный обходной контрманевр, то зарвавшиеся слишком вперед преследующие части Красной армии, действительно, могли бы попасть в мешок и быть сравнительно легко разбитыми.
Как это ни странно, но значительный процент отсталых или сдавшихся красным солдат из армии Верховного Правителя автоматически попадал в ряды передовых преследующих частей противника и в один миг из «белогвардейцев» переделывался в рьяных красноармейцев. И эти «перелеты» были более ревностными исполнителями своих обязанностей, чем остальные красноармейцы. Такова психология Гражданской войны. Таковы уродливые последствия проигранных в этой войне решительных операций.
Тем не менее основная проблема, которая волновала Центр – тот факт, что, отступая, чехословаки уничтожали транспортную инфраструктуру, поэтому в РВС 5 Армии шли указания о продолжении переговоров. Конец гражданской войны был отчётливо виден и Ленин, который отличался завидной прагматичностью, уже продумывал – как страна будет восстанавливать свою инфраструктуру. Чехи же, контролирующие железную дорого, могли принести неисчислимые беды. А что если они ещё после Байкала начнут взрывать уже не мосты, а туннели? Это могло окончательно оторвать от страны весь Дальний Восток, да и ресурсов на восстановление банально не было. В общем, политические обиды это одно, а договариваться было надо.
Лидеры левой оппозиции, «сибирский Ленин» И.Н.Смирнов активный участник описанных событий в нижнем ряду, второй слева. Думаю, что после этой фотографии об его дальнейшей судьбе рассказывать смысла нет.
Так как стороны имели разнонаправленные интересы, которые, впрочем, решались одним и тем же способом, переговоры шли трудно, но не безнадёжно. Чехи держались вызывающе. Смирнов ночью 6 февраля даже отдал приказ на продолжение наступления, но утром 7 февраля ответ был получен. Перемирие, вошедшее в историю как Куйтунская сделка, свершилось. Чехи меняли капеллевцев и золото на уголь и свой беспрепятственный проезд на восток, Белые же окончательно потеряли, пусть вероломного, но союзника.
Текст соглашения, присланный и согласованный по телеграфу любопытен, поэтому его можно выложить целиком:
Соглашение между правительством РСФСР и чехословацкими войсками в Сибири о перемирии.
Подписано на ст. Куйтун Иркутской Губернии 7 февраля 1920 года в 9:00 по московскому времени.
1. Нейтральная зона между арьергардом чеховойск и авангардом советских войск на расстоянии от депо до депо. Боевые действия в нейтральной зоне не допускаются. Зона определяется расстояниями между станциями Зима-Половина-Иннокентьевская-Слюдянка-М
2. Скорость передвижения - в зависимости от технических условий, о которых советской армии докладывают её представители в чешском арьергарде. Чешское командование обязуется принимать все меры к быстрейшему продвижению частей на восток.
3. Для содействия чехам Реввоенсовет 5-ой Армии командирует представителя в город Иркутск для совместной организации движения по железной дороге как на восток, так и на запад. Движение на запад допускается при условии ненарушения движения на восток.
4. Для поднятия добычи угля в Черемхово Реввоенсовет командирует туда уполномоченного, который совместно с комиссаром железной дороги распределяет добытый уголь. Советская власть гарантирует чешским эшелонам уголь для движения на восток. На Черемховские копи командируется чешский уполномоченный.
5. Чеховойска оставляют адмирала Колчака и его сторонников Иркутскому Ревкому и не вмешиваются.
6. Золотой запас России остаётся в Иркутске под смешанным караулом русских и чехов и передаётся Иркутскому Исполкому при уходе последнего чешского эшелона из Иркутска. Вывозить запас на восток строго воспрещается.
7. Чеховойска следуют на Восток лишь в составе войсковых соединений, в том числе в составе румынских, латышских и югославских частей под общим союзным командованием. Зачисление русского офицерского состава в ряды чеховойск с подписанием настоящего соглашения.
8. Чеховойска обязуются соблюдать нейтралитет в отношении противников Советской власти и содействия им не оказывать.
9. Все мосты, водокачки, железнодорожные постройки и туннели охраняются местными советскими отрядами и должны быть переданы в полной сохранности после ухода чехов на восток.
10. Имущество армии Колчака, за исключением принадлежащего чеховойскам, не эвакуируется.
11. Железнодорожное имущество не эвакуируется, подвижный состав предоставляется чеховойскам взаймы и подлежит возврату после достижения чеховойсками конечного пункта эвакуации. Для исполнения сего Реввоенсовет 5-ой Армии назначает своего представителя.
12. Чеховойска возвращают советской власти для восстановления разрушенные железнодорожные сооружения, всё восстановимое имущество и средства, принадлежащие железной дороге.
13. Для разрешения непринципиальных инцидентов назначается комиссия из 4 человек - 2 представителя чеховойск и 2 представителя советской власти.
14. Для наблюдения за выполнением условий перемирия советское командование имеет двоих представителей в арьергарде чеховойск, а чешское командование - двоих представителей в авангарде советских войск.
15. Представители сторон неприкосновенны и имеют право в любое время беспрепятственно пользоваться телеграфом для связи со своим штабом.
16. Чехи, румыны, латыши и юго-славяне, по не зависящим от них причинам оставшиеся на территории Советской России, уходят вместе с последними эшелонами, куда они будут доставлены с их текущего местонахождения.
17. Чеховойска обязуются передать ст. Зима, депо и железнодорожный мост через реку Оку советским войскам 7 февраля в 12:00 по московскому времени. В случае недостатка воды и угля у паровозов при поездах в ленте восточнее моста через реку Оку эти паровозы могут вернуться на ст. Зима за водой и углём по чехословацким караулам.
18. Соглашение вступает в силу с момента подписания его членом Реввоенсовета 5-ой Армии тов. Смирновым и представителем чеховойск поручиком Губ.
19. Несоблюдение одной из сторон какого-либо пункта настоящего соглашения влечёт за собой нарушение перемирия. Об открытии военных действий находящиеся в армии представители предупреждаются за 24 часа.
Подписи: Смирнов, Губ.
Источник: Государственный Архив Иркутской Области, Ф. Р-42, оп.1, д. №308, л. 53-54.
Взято отсель.
Более чем наглядное представление: кто и за кого решал судьбу Сибири холодной зимой 1919/20 годов. Впрочем, об окончании Сибирского анабазиса и его выводах в следующей части.