Один из моих офицеров спросил его: «А что, дед, ты за кого — за нас, кадет, или за большевиков?» Старик хитро улыбнулся и сказал: «Чего ж вы меня спрашиваете... Кто из вас победит, за того и будем».
Дед, по-видимому, верно определил отношение к нам русского народа.
Из воспоминаний А.П.Богаевского.
Вторым не менее важным выводом является тот факт, что основным противником сторон (по крайней мере, на первом этапе схватки) были не столько идеологические противники, а хаос и анархия, в которую погрузилась страна после Первой мировой войны и череды революций. И здесь Белыми был совершён, пожалуй, самый главный стратегический промах. Дело было в их уверенности, что бардак и хаос, разразившийся в государстве после слома имперской административной машины, заслуга исключительно большевиков как немецких агентов. Поэтому боевые генералы, которые составляли верх Белого движения, действовали в рамках сословного понимания о должном: ограничивая свою миссию – военной борьбой с большевизмом, а экономику, снабжение армии и прочие социальные изменения считали прерогативой
В отличие от Белых, которые постоянно пытались использовать старые структуры, Красные относились к развивающемуся хаосу, как само собой разумеющейся вещи. Во-первых, управленцев, завязанных на имперский административный контур, среди них было ничтожно мало; во-вторых, нечто подобное они и ожидали от «гнилого» царизма; а в-третьих, перед ними стояла задача «мы наш, мы новый мир построим». Поэтому использование старых структур носило по определению временный характер и не мешало творчески подходить к ситуации. Как было сказано выше, с грамотными управленцами и опытом администрирования у них было не густо, что привело к серии серьёзных ошибок и провалов. Но накал борьбы не позволял расслабиться, а методом проб и ошибок Красные постепенно пришли к тем решениям, которые позволили им создать ресурсную и административную базу для парирования текущих исторических вызовов. И, прежде всего, сформировать и обеспечить многочисленную армию.
Понятное дело, что положительный эффект от своих усилий Красные получили много позже 1918 года, тем не менее, Белые чухнулись ещё позднее. Какую-то программу развития озвучил и начал претворять в жизнь последний главнокомандующий белыми армиями на юге России барон Врангель в 1920 году. Я сейчас не буду останавливаться на её восхвалении или критике. Просто замечу, что Белые в данном случае катастрофически опаздывали, что показало последующее вооружённое противостояние в степях Таврии. Где их оппонентами выступила многочисленная, дисциплинированная и хорошо экипированная Красная армия. Высокий профессионализм и мотивированность Белых уже не смогли переломить чашу сражения в свою сторону, что закономерно закончилось их окончательным разгромом.
Впрочем, отсюда следует ещё один любопытный момент. Победа досталась Красным спустя пару лет после «победного шествия Советской власти» по стране (период ноябрь 1917 – февраль-март 1918 годов). Сразу возникает закономерный вопрос, а почему не раньше? Ибо лозунги большевиков отражали чаяния народа, что обеспечивало им общие симпатии или хотя бы нейтралитет масс. И вот здесь мы можем заметить, что «хороший парень – это непрофессия идеология». Одних популистских пожеланий для установления социального мира и экономического процветания в стране не достаточно. Нужны структуры, которые будут реализовывать озвученные программы развития, а так же квалифицированные управленцы, использующие эти структуры по назначению. Не сложно понять, что ни структур, ни должного количества и качества управленцев у большевиков не было. Более того, та лёгкость, с которой власть пала им в руки, здорово развращала, снижая мобилизационную мотивацию, ограничивая административный кругозор исключительно грабь награбленное перераспределением доставшихся ништяков. И вот здесь возникает один прелюбопытнейший нюанс – именно Белые послужили катализатором тех преобразований, которые по итогу привели к созданию мощной Красной машины.
А почему так получило – посмотрим на развитие событий после окончания «Ледяного» похода.
Это для Белых «Ледяной» поход эпик сродни «300 спартанцев», а Красные его (сюрприз-сюрприз!) не особо-то и заметили. Вот что пишут Какурин и Вацетис по этому поводу:
В общем налет Корнилова на Кубань имел ничтожное военное значение и только перелом в настроении казачества, наличие германской оккупации и слабая еще организация советских войск на Северном Кавказе спасли Добровольческую армию от полного разгрома.
А раз «не заметили», то и соответствующих выводов не сделали:
Однако они не были объединены единым военным управлением из-за отсутствия такого же и в административно-политическом отношении, так как на Северном Кавказе в это время существовали три республики: Кубанская, Черноморская и Ставропольская — каждая по своими циками. Некоторые из советских командующих, как, например, Сорокин, враждовали не только между собой, но и со своими циками.
То есть началась феодальная раздробленность и вольница с социалистическим уклоном, где каждый полевой командир или местный ревовенсовет считал себя «пупом земли». А что, спросите вы, Автономов – герой обороны Екатеринодара? Именно против него, способного организовывать стихийные массы и требующего жёсткой дисциплины (кстати, не одобрявшего грабежи казачьего населения), объединились члены Черноморского ЦИК, без устали строча доносы в Москву. И Москва поверила, отозвав его в столицу на суд. Впрочем, и здесь Автономов не пропал, очаровав видного большевистского деятеля Серго Орджоникидзе, который снова отправил его на Северный Кавказ – собирать армию в Терской области. Не известно, как в дальнейшем бы сложилась его судьба (которая не предлагает дважды становится «Наполеоном»), но в начале 1919 года он умирает от тифа. А раздираемые склоками и «революционной демократией» Красные Северного Кавказа остаются один на один с отдохнувшими «добровольцами».
Прочитав предыдущий абзац, довольно сложно найти, где здесь можно увидеть борьбу за народные интересы со стороны Красных? Не удивительно, что маятник истории качнулся в другую сторону.
И снова Белые значительно уступают по численности, но в этот раз имеют прикрытые тылы. «Добровольцы», хоть и журили нового атамана Войска Донского Краснова за германофильство, но не стеснялись получать от него до трети, направляемых немцами, боеприпасов. Ну, а дальнейшее описание вполне ожидаемо в сложившейся ситуации. Белые получают возможность бить Красных, лишённых единого командования, по частям. Большинство отрядов, по-прежнему, разбегаются после первого сильного нажима. И лишь немногие части, возглавляемые харизматичными командирами, умеют держать удар и проводить оперативные комбинации, раз за разом уходя от разгрома. Малочисленность частей и отсутствие сплошного фронта обуславливает маневренный характер боевых действий, где оперативное искусство Белых на голову выше их оппонентов, которые, огрызаясь, отходят к Екатеринодару. Впрочем, после череды поражений даже у волевого и беспощадного Сорокина плохо с боеспособностью частей и он принимает решение – оставить город без сражения. Бросив при этом на произвол судьбы части Таманской армии, на которых наседают казаки Покровского.
А дальше мы возвращается к той истории, с которой и начались «Моисеи» - с похода «таманцев» по Черноморскому побережью. Можно «тыкать пальцами» в «добровольцев», которые уходили в «Ледяной» поход словно цыганский табор, но разумные люди понимают – их проблемы с тылом были обоснованы той тяжелоё обстановкой, в которую они попали. Прошло три месяца доминирования Красных на Северном Кавказе, и что мы видим? Отряд Ковтюха до сих пор не имеет тыловых подразделений, а еду на задания берёт с собой из дома! Дисциплина, по-прежнему, основана на «революционной демократии», когда не всегда понятно, что будет с отданным приказом: выполнится, проигнорируется или оспорится. При этом крупные военные и политические деятели больше заняты митингами и выяснением отношений между собой. При этом процветает бардак и анархия, от которых страдают все слои населения. И которые, без всякого сомнения, очень болезненно воспринимают такую ситуацию и готовы в случае чего переломить её, в т.ч. вооружённым путём. А здесь появляется альтернатива в виде «добровольцев».
В общем, со всей очевидностью понимаешь банальную вещь (которая очень туго доходит до сторонников Советской власти), что «хороший парень – это непрофессия идеология». Любые идеологические лозунги, сколь хороши они не были по сути, без работающей реализации в металле в экономических и социальных структурах – являются классическим популизмом. Лозунг не только нужно озвучить – его нужно заставить работать. А это знания, время и кропотливый труд многих индивидов, спаянных в единый общественный организм (где возможно сложное разделение труда). В случае легкой победы (что и было реализовано в ходе «победного шествия Советской власти») даже у рассудительных людей сносит «башню» от открывшихся возможностей (революционный угар), которые выводит на первое место болтологию, шапкозакидательство и игнорирование насущих проблем. А так как в стране наличествует серьёзный кризис, который имеет тенденцию к разрастанию, те люди, которые раньше смотрели на популистов с симпатией или нейтрально, начинают раздражаться и переходить на сторону их оппонентов. Именно поэтому, не увидев от Советской власти каких-то внятных решений по устаканиваюнию ситуации, население теряло к ней лояльность, а нейтралитет сменялся откровенной враждебностью. Маятник качнулся в другую сторону. И здесь советским идеям либо суждено было умереть, либо окрепнуть в борьбе.
Ну, дальнейшее мы знаем. До «Железного потока» «таманцы» с трудом сдерживали казаков Покровского, которые выдавливали их на бесплодное черноморское побережье. Однако, поставленные обстоятельствами буквально «между жизнью и смертью», они прошли жёсткую школу самоорганизации и ремотивации в ходе своего легендарного похода. Которая, спустя месяц, привела к тому, что те же казаки Покровского сами бегут, не выдержав ударного порыва обновлённой таманской армии. Элитный офицерский полк теряет Армавир, а железные «дроздовцы» не могут его отбить. Их командир пишет жалобную докладную, что противник пошёл сильный и упорный, поэтому малыми силами иссаными тряпками нахрапом его уже не возьмёшь. Впрочем, «таманцы» и поставили окончательную точку в военной карьере Дроздовского, раненого при штурме Ставрополя в ногу и скончавшегося от заражения крови. Что по-своему было символично. И «Дроздовцы», и «таманцы» совершили трудные походы, где прошли тяжёлую школу, что поставило их в элиту Белых и Красных армий. Сталь наткнулась на сталь, а это означало, что лёгкой победы для одной из сторон не будет. Теперь всё зависело от того: как быстро Красные и Белые сумеют перевести свои успехи в систему, которая позволит мобилизовать ресурсы на борьбу с оппонентами. И здесь судьба «таманцев» не менее показательна. Непрекращающаяся борьба за власть в верхах северокавказской социалистической республики привела к деорганизации её военной и экономической жизни. Когда элитные красные отряды (испытывающие проблемы со снабжением и пополнением) буквально истаяли в тяжёлых боях, а их остатки сгинули в ходе марша по Голодной степи и в тифозных вагонах, забивших все тупики на Владикавказской железной дороге. Если бы история страны писалась исключительно на Северном Кавказе, то Красный проект потерпел бы своё закономерное поражение. Но противостояние между Белыми и Красными только начиналось, поэтому у большевиков ещё было время и возможность поработать над своими ошибками. Находясь под постоянным прессингом белых армий, они были вынуждены решать организационные вопросы на пределе и сверх пределе человеческих сил.
Получается, что сами того не желая, Белые выступили наковальней, по которой ударил молот экономических проблем, чтобы выковать новый вид социальной стали – советского человека. Впрочем, о роли превозмогания трудностей в построении нового человека или социума говорилось задолго «до» и будет говориться «после» означенных событий. Можно вспомнить и певца сверхчеловека Ницше с его «что не может нас убить – делает наш лишь сильнее». Или Арнольда Тойнби с его цивилизациями, которые рождаются и совершенствуются в борьбе с историческими вызовами.
О чём несколько узко, но, в целом, верно написал фон Лампе в своём дневнике:
«Я когда-то собирался писать «Этапы разрухи». Тогда я думал, что последней главой будет «Добрармия», ну а теперь вижу, что это дольше и значительно сложнее. Меня очень интересует сущность Красной армии. Создана она была социалистическим бредом, но борьба с нами, ввод в неё настоящих офицеров и постепенное возвращение к дореволюционным порядкам, — это тоже глава в той же книге, о которой я мечтаю»
В этом плане, после того как боль потерь смягчило неумолимое время, взаимоотношение Красных и Белых вполне можно рассматривать в рамках социоэволюционных процессов. Вполне очевидно, что успех Красных на начальном этапе своего правления был не очевиден в силу отсутствия должных организационных структур для управления страной, в то время как Белые шли по проторенному и вполне ожидаемому пути построения буржуазно-демократического государства. И победа стояла за той из сторон, которая быстрее построит в рамках своих воззрений дееспособную диктатуру. Ибо выход из системного кризиса, в который провалилась Российская империя, был исключительно в ней.
В рамках начавшегося противостояния произошёл мощный всплеск самоорганизации масс, достигший своего апогея в серии походов красных и белых отрядов, которые стремясь вырваться из враждебного окружения, не только выжили, но и перешли на новый качественный уровень. Сам факт того, что сходные процессы наблюдались у обеих сторон – говорит об их системности, обусловленной сложившимися обстоятельствами. А выигрыш той или иной стороны зависел от скорости прохождения этих процессов у каждого из оппонентов. Итог известен.
Итак, в социосистемной гонки на выбывание Белые выступили своеобразным спарринг-партнёром большевиков. При данной точке зрения мнение упоротых идеологических противников звучат довольно топорно. Если низвергать Белых до состояния «плинтуса», то в чём, собственно, достижения Красных? Если низвергать Красных, то убогость Белых, не сумевших опрокинуть слабого противника, ещё более велика. Это были две силы, которые боролись за счастье страны так, как понимали его лично, а в горниле сражений выковался победитель, который не только оказался лучше, но и получил закалку для дальнейших испытаний.
Следующая часть будет посвящена литературным источникам.
Понятное дело, что положительный эффект от своих усилий Красные получили много позже 1918 года, тем не менее, Белые чухнулись ещё позднее. Какую-то программу развития озвучил и начал претворять в жизнь последний главнокомандующий белыми армиями на юге России барон Врангель в 1920 году. Я сейчас не буду останавливаться на её восхвалении или критике. Просто замечу, что Белые в данном случае катастрофически опаздывали, что показало последующее вооружённое противостояние в степях Таврии. Где их оппонентами выступила многочисленная, дисциплинированная и хорошо экипированная Красная армия. Высокий профессионализм и мотивированность Белых уже не смогли переломить чашу сражения в свою сторону, что закономерно закончилось их окончательным разгромом.
Впрочем, отсюда следует ещё один любопытный момент. Победа досталась Красным спустя пару лет после «победного шествия Советской власти» по стране (период ноябрь 1917 – февраль-март 1918 годов). Сразу возникает закономерный вопрос, а почему не раньше? Ибо лозунги большевиков отражали чаяния народа, что обеспечивало им общие симпатии или хотя бы нейтралитет масс. И вот здесь мы можем заметить, что «хороший парень – это не
А почему так получило – посмотрим на развитие событий после окончания «Ледяного» похода.
Это для Белых «Ледяной» поход эпик сродни «300 спартанцев», а Красные его (сюрприз-сюрприз!) не особо-то и заметили. Вот что пишут Какурин и Вацетис по этому поводу:
В общем налет Корнилова на Кубань имел ничтожное военное значение и только перелом в настроении казачества, наличие германской оккупации и слабая еще организация советских войск на Северном Кавказе спасли Добровольческую армию от полного разгрома.
А раз «не заметили», то и соответствующих выводов не сделали:
Однако они не были объединены единым военным управлением из-за отсутствия такого же и в административно-политическом отношении, так как на Северном Кавказе в это время существовали три республики: Кубанская, Черноморская и Ставропольская — каждая по своими циками. Некоторые из советских командующих, как, например, Сорокин, враждовали не только между собой, но и со своими циками.
То есть началась феодальная раздробленность и вольница с социалистическим уклоном, где каждый полевой командир или местный ревовенсовет считал себя «пупом земли». А что, спросите вы, Автономов – герой обороны Екатеринодара? Именно против него, способного организовывать стихийные массы и требующего жёсткой дисциплины (кстати, не одобрявшего грабежи казачьего населения), объединились члены Черноморского ЦИК, без устали строча доносы в Москву. И Москва поверила, отозвав его в столицу на суд. Впрочем, и здесь Автономов не пропал, очаровав видного большевистского деятеля Серго Орджоникидзе, который снова отправил его на Северный Кавказ – собирать армию в Терской области. Не известно, как в дальнейшем бы сложилась его судьба (которая не предлагает дважды становится «Наполеоном»), но в начале 1919 года он умирает от тифа. А раздираемые склоками и «революционной демократией» Красные Северного Кавказа остаются один на один с отдохнувшими «добровольцами».
Прочитав предыдущий абзац, довольно сложно найти, где здесь можно увидеть борьбу за народные интересы со стороны Красных? Не удивительно, что маятник истории качнулся в другую сторону.
И снова Белые значительно уступают по численности, но в этот раз имеют прикрытые тылы. «Добровольцы», хоть и журили нового атамана Войска Донского Краснова за германофильство, но не стеснялись получать от него до трети, направляемых немцами, боеприпасов. Ну, а дальнейшее описание вполне ожидаемо в сложившейся ситуации. Белые получают возможность бить Красных, лишённых единого командования, по частям. Большинство отрядов, по-прежнему, разбегаются после первого сильного нажима. И лишь немногие части, возглавляемые харизматичными командирами, умеют держать удар и проводить оперативные комбинации, раз за разом уходя от разгрома. Малочисленность частей и отсутствие сплошного фронта обуславливает маневренный характер боевых действий, где оперативное искусство Белых на голову выше их оппонентов, которые, огрызаясь, отходят к Екатеринодару. Впрочем, после череды поражений даже у волевого и беспощадного Сорокина плохо с боеспособностью частей и он принимает решение – оставить город без сражения. Бросив при этом на произвол судьбы части Таманской армии, на которых наседают казаки Покровского.
А дальше мы возвращается к той истории, с которой и начались «Моисеи» - с похода «таманцев» по Черноморскому побережью. Можно «тыкать пальцами» в «добровольцев», которые уходили в «Ледяной» поход словно цыганский табор, но разумные люди понимают – их проблемы с тылом были обоснованы той тяжелоё обстановкой, в которую они попали. Прошло три месяца доминирования Красных на Северном Кавказе, и что мы видим? Отряд Ковтюха до сих пор не имеет тыловых подразделений, а еду на задания берёт с собой из дома! Дисциплина, по-прежнему, основана на «революционной демократии», когда не всегда понятно, что будет с отданным приказом: выполнится, проигнорируется или оспорится. При этом крупные военные и политические деятели больше заняты митингами и выяснением отношений между собой. При этом процветает бардак и анархия, от которых страдают все слои населения. И которые, без всякого сомнения, очень болезненно воспринимают такую ситуацию и готовы в случае чего переломить её, в т.ч. вооружённым путём. А здесь появляется альтернатива в виде «добровольцев».
В общем, со всей очевидностью понимаешь банальную вещь (которая очень туго доходит до сторонников Советской власти), что «хороший парень – это не
Ну, дальнейшее мы знаем. До «Железного потока» «таманцы» с трудом сдерживали казаков Покровского, которые выдавливали их на бесплодное черноморское побережье. Однако, поставленные обстоятельствами буквально «между жизнью и смертью», они прошли жёсткую школу самоорганизации и ремотивации в ходе своего легендарного похода. Которая, спустя месяц, привела к тому, что те же казаки Покровского сами бегут, не выдержав ударного порыва обновлённой таманской армии. Элитный офицерский полк теряет Армавир, а железные «дроздовцы» не могут его отбить. Их командир пишет жалобную докладную, что противник пошёл сильный и упорный, поэтому малыми силами и
Получается, что сами того не желая, Белые выступили наковальней, по которой ударил молот экономических проблем, чтобы выковать новый вид социальной стали – советского человека. Впрочем, о роли превозмогания трудностей в построении нового человека или социума говорилось задолго «до» и будет говориться «после» означенных событий. Можно вспомнить и певца сверхчеловека Ницше с его «что не может нас убить – делает наш лишь сильнее». Или Арнольда Тойнби с его цивилизациями, которые рождаются и совершенствуются в борьбе с историческими вызовами.
О чём несколько узко, но, в целом, верно написал фон Лампе в своём дневнике:
«Я когда-то собирался писать «Этапы разрухи». Тогда я думал, что последней главой будет «Добрармия», ну а теперь вижу, что это дольше и значительно сложнее. Меня очень интересует сущность Красной армии. Создана она была социалистическим бредом, но борьба с нами, ввод в неё настоящих офицеров и постепенное возвращение к дореволюционным порядкам, — это тоже глава в той же книге, о которой я мечтаю»
В этом плане, после того как боль потерь смягчило неумолимое время, взаимоотношение Красных и Белых вполне можно рассматривать в рамках социоэволюционных процессов. Вполне очевидно, что успех Красных на начальном этапе своего правления был не очевиден в силу отсутствия должных организационных структур для управления страной, в то время как Белые шли по проторенному и вполне ожидаемому пути построения буржуазно-демократического государства. И победа стояла за той из сторон, которая быстрее построит в рамках своих воззрений дееспособную диктатуру. Ибо выход из системного кризиса, в который провалилась Российская империя, был исключительно в ней.
В рамках начавшегося противостояния произошёл мощный всплеск самоорганизации масс, достигший своего апогея в серии походов красных и белых отрядов, которые стремясь вырваться из враждебного окружения, не только выжили, но и перешли на новый качественный уровень. Сам факт того, что сходные процессы наблюдались у обеих сторон – говорит об их системности, обусловленной сложившимися обстоятельствами. А выигрыш той или иной стороны зависел от скорости прохождения этих процессов у каждого из оппонентов. Итог известен.
Итак, в социосистемной гонки на выбывание Белые выступили своеобразным спарринг-партнёром большевиков. При данной точке зрения мнение упоротых идеологических противников звучат довольно топорно. Если низвергать Белых до состояния «плинтуса», то в чём, собственно, достижения Красных? Если низвергать Красных, то убогость Белых, не сумевших опрокинуть слабого противника, ещё более велика. Это были две силы, которые боролись за счастье страны так, как понимали его лично, а в горниле сражений выковался победитель, который не только оказался лучше, но и получил закалку для дальнейших испытаний.
Следующая часть будет посвящена литературным источникам.