В довесок к предыдущему посту. Чтобы мы там не думали про репрессии с этической точки зрения – это один из элементов решения управленческого кризиса. Учитывая, что такой инструментарий применяется в непростых условиях революций, гражданских войн, краха существующей судебной и правовой системы, а их исполнителями могут двигать самый разнообразные мотивы: от идеалистического радикализм до банального садизма и к тому же на фоне обострённой борьбы между различными группировками за власть – разобраться во всех нюансах представляться затруднительным. Совсем иное дело, когда репрессионый инструментарий используется в относительно мирное время, которое подразумевает возможность использовать стандартные судебно-правовые решения. В любом случае основная мотивация и логика участников должна вскрываться, что является необходимым по ряду причин. Самая главная: отрицательный опыт – это тоже опыт, который должен идти в копилку социальной эволюции, на базе которой должен формироваться обновлённый идеологический дискурс с соответствующим социальным инструментарием.
Чем интересны репрессии конца 30-х? Прежде всего, тем, что они выбиваются из общей канвы раннего СССР. Можно пробежаться по статистике вынесенных приговоров к ВМН по годам.
год\число осужденных к в.м.н
1921 - 9701
1922 - 1962
1923 - 414
1924 - 2550
1925 - 2433
1926 - 990
1927 - 2363
1928 - 869
1929 - 2109
1930 - 20201
1931 - 10651
1932 - 2728
1933 - 2154
1934 - 2056
1935 - 1229
1936 - 1118
1937 - 353074
1938 - 328618
1939 - 2552
1940 - 1649
1941 - 8011
1942 - 23278
1943 - 3579
1944 - 3029
1945 - 4252
1946 - 2896
1947 - 1105
1948 - 0
1949 - 8
1950 - 475
1951 - 1609
1952 - 1612
1953 - 198
Жёлтым и красным цветом я выделил всплески репрессионной активности. Жёлтым всё всплески, а красным непосредственно интересующий нас период.
Итак, первый всплеск приходится на 1921 год. Ну, это вполне закономерно. Не смотря на то, что формально большевики гражданскую войну выиграли, продолжаются её отголоски, включая крестьянские восстания и мятеж в Кронштадте. Экономическая жизнь в стране характеризуется словом разруха, а на Поволжье наступает Голод. В этих условиях не удивительными выглядят крайние меры.
Идём дальше – 1930, 1931 гг. Потребность проведения крайне тяжёлых и спорных на тот момент реформ, которые ожидаемо вызовут недовольство в крестьянской среде. В данном случае правительство решает провести превентивные меры по борьбе с антисоветскими элементами. Под раздачу попадают кулаки, церковники, дворяне и бывшие имперские служащие. Всё как бы логично, но уже тогда прозвенел нехороший звоночек. Была инициирована операция «Весна», в результате которой под раздачу попали высопоставленные военспецы из бывших, включая известных военных теоретиков. Подозревать этих военспецов, которые, как правило, итак находились под плотным колпаком спецслужб в коварных заговорах довольно-таки затруднительно, да и не было у них каких-то особых возможностей для этого. Тем не менее, используя формальные причины (таких военспецов сложно было отнести к явным приверженцам советской власти), они были зачищены, что может являться элементом уже внутриармейской борьбы за власть. Молодые краскомы убирали более образованных конкурентов со своей дороги. Опять же это лишь одно из предположений, которые только восполняют логику повествования.
Далее я пропущу интересующий нас период, перейдя сразу к началу войны. 1941-1945 гг. Здесь всё понятно. Началась война, а, соответственно, бардак и хаос (особенно первых катастрофических лет) усугубился, что подразумевает усиление репрессионого воздействия на население. Всё логично.
А вот теперь перейдём, собственно, к 1937-1938 гг. Если за весь сталинский период наибольшее число приговоров с ВМН было в 1930 году – 20 201 и в 1942 – 23 278, то в 37 и 38 году мы наблюдаем дикий скачок: 1937 – 353 074, 1938 – 328 618 человек. Что такого произошло в это время, чтобы оправдать столь неординарные методы? Кризисный этап в экономике, когда стартовала Индустриализация и Коллективизация, остался позади. Различные виды оппозиции были разгромлены ещё в 20-е и сидели по захолустьям, рисуя покаянные письма. Конечно, впереди маячил призрак большой войны, но до её официального начала было 2 года, которые можно было спокойно тратить на подготовку. То есть явных причин для такой активности нет, собственно, поэтому эти репрессии вызывают столь неоднозначную реакцию.
Попробуем рассмотреть некоторые предположения. Первое – это борьба за власть. Учитывая, что под репрессивный каток попало большое количество элитариев, то таковая однозначно прослеживается. Но здесь возникают нюансы. Например, в середине 20-х такие процессы уже имели место, когда харизматичные лидеры революции получали отставку, а их явные последователи прессинговались. Тем не менее, этот период никак не фиксируется в общей статистике. Более того, активная борьба за власть имело место и в последующие годы, где вопрос решался силовым путём (после смерти Сталина и смещение Хрущёва), но все они были показательны тем, что затронули только узкую верхушку элитариев. По большому счёту, это были дворцовые перевороты и по своим последствиям не выходили за пределы условного дворца (Политбюро, ЦК), а вот какого-то особого противодействия на низах не встречали.
И дело здесь вот в чём. Способ принятия решений в структуре коммунистической партии того периода назывался демократический централизм. Если отступить от сухих строчек определения, то его суть заключается в следующем. При принятии решения в партийных ячейках позволялись достаточно активные прения, которые вырабатывали общие варианты решения, одно из которых утверждалось общим голосованием. После того, как решение выбрано, все остальные члены, вне зависимости от предыдущих взглядов, должны были чётко придерживаться выбранной линии. Такой подход позволял, с одной стороны, оживлять партийную жизнь дискуссией, с другой, придерживаться чёткой иерархии при претворении решений в жизнь.
В этом плане для смены руководства достаточно было решение большинства в ЦК, после чего остальные низовые органы вполне спокойно принимают решение вышестоящего органа. Поэтому вся борьба за власть крутилась наверху и касалось договорённостей между различными партийными группами, фракциями и кланами. Если не удавалось договорить полюбовно, то враждебный клан истребляли, как было с ждановцами (Ленинградское дело), так было с Берией. Если консенсус наблюдался, то происходил мирный переворот, как с Хрущёвым.
В случае обострения борьбы за власть нечто подобное должно было происходить и в конце 30-х. Дело «Клубок» по которому был определён Тухачевский, скорее всего, и являлось фракционными тёрками по поводу смещения Сталина с поста Генерального секретаря. В этом плане вполне понятна упреждающая зачистка заговорщиков и их ближайшего окружения, но не понятен общих размах репрессий.
Здесь возникает ряд любопытных предположений, что сталинская группа (то есть не один человек, а коллектив единомышленников) захотел убрать старую революционную элиту, которая а) была неадекватна требованиям текущего момента; б) забюрократизировалась; в) была пропитана со времён революции агентами влияния антироссийских сил. Так как зачистка носила глобальный характер, то и репрессии были глобальными. Не смотря на то, что каждый из вышеперечисленных пунктов имел место в реальности, тем не менее, есть сомнения в том, что был необходим такой размах чистки. Я более чем уверен, что большинство репрессированных были преданы советской власти и являлись вполне терпимыми специалистами. Более того, мощный рост экономики СССР требовал огромного количества специалистов разного уровня, чтобы разбрасываться существующими. Не тянет командир армию – поставить на корпус, не тянет на корпус – перевести на дивизию. Вполне себе реальная практика периода ВОВ. В общем, кроме крайне субъективных размышлений (пусть и вполне логичных) у разных авторов я не увидел пожеланий глобальной зачистки у сталинской группы. Они вполне спокойно собирались реализовывать существующие планы с теми людьми, что у них были. Чистки, конечно, предусматривались, но в разумных пределах и по факту совершённых косяков. При этом радоваться, что зачистили ряд одиозных личностей, закопав при этом более полумиллиона советских граждан, лично для меня как-то и не гуманно, и не рационально.
Здесь остаётся лишь один момент, который мог поставить всё с ног на голову. Эту тему поднял историк Ю.Жуков в книге «Иной Сталин». Там он достаточно убедительно показывает, что источником столь кровавого конфликта является попытка создания сталинской группой новых моделей управления советским обществом, которые де факто будут ущемлять права существующей элиты. Именно в таком ключе возможна «гражданская война» в советских верхах, где количество репрессированных и их состав может быть весьма замысловатым, включая многочисленные категории граждан, который в ином случае даже близко не попадали по пристальный прицел органов госбезопасности. Здесь мы можем видеть не только борьбу между элитными кланами, но противостояние силовых органов, когда НКВД, пользуясь случаем, наезжает на РККА (ну, не своих же бойцов они будут выпиливать), буквально вычищая всех крупных военноначальников и старших офицеров. В этом случае говорить о том, что зачистили неких условных предателей или бездарностей, мягко говоря, не правильно. Чистили всех, а уж кто это был, бездарность или талант, мы можем судить достаточно субъективно. Особенно учитывая тот факт, что до реальной проверки своих сил в условиях тотальной войны они не дожили.
Для чего я это говорю. Репрессии конца 30-х это сложный и противоречивый процесс (в отличие от остальных случаев, где всё более-менее понятно). Причём, процесс до конца не изученный в силу своей идеологической ангажированности. В этом плане огульное восхваление или очернение данного исторического периода контрпродуктивно. По крайней мере, до тех пор, пока не будут проведены полномасштабные и внеиделогические исследования данного процесса. Ясно одно, что общественно-политическая система в тот момент не справилась с навалившимися на неё задачами, поэтому вынуждена была решать их нестандартными и крайне обременительными для общества средствами. Учитывая тот факт, что этот кризис был отголоском фазового переход в России, начавшегося в 1917 году, то его генезис и трансформация весьма интересны нам с точки зрения происходящих социосистемных процессов. Так как есть подозрения, что в ближайшее время нам снова придётся проходить через такую же историческую ломку. В этом плане простые решения: типа, не всех Сталин дострелил – носят примитивный управленческий характер, при этом легимитизируя террор против своего гражданского населения. Учитывая, что в будущей смуте экстренные меры наведения порядка так же будут востребованы, то требуется более чёткое понимание (на опыте своего печального прошлого) границ применения столь радикальных управленческих решений. Учитывая существующую фрагментацию российского идеологического пространства, упование на один лишь террор, ещё больше погрузит её в пучину хаоса и анархии. Именно поэтому я не приемлю простые черно-белые объяснения картины того непростого периода.